на главнуюгде находится?как доехать?просьба помолитьсяпожертвования

Преподобный старец Нектарий



преподобный Нектарий (Тихонов)Последним оптинским старцем был преп. Нектарий (Тихонов). Он был учеником скитоначальника преп. Анатолия (Зерцалова) и старца Амвросия, а впоследствии архим. Агапита, широко образованного и духовно опытного монаха. В период его старчествования в Оптиной были еще старцы – Варсонофий и Феодосий, а позже преп. Анатолий (Потапов).

Преп. Нектарий родился в г.Ельце в 1857 или 1858 году у бедных родителей Василия и Елены Тихоновых. Крещен в Елецкой церкви преп. Сергия; при крещении назван был Николаем; крестных его звали Николай и Матрона. О них и о родителях своих он всегда молился. Отец был рабочим на мельнице, скончался он тогда, когда сыну исполнилось семь лет. Мальчик был умным и любознательным, но учиться ему пришлось только в сельской школе: помешала нужда.

Из раннего его детства известен только один случай. Однажды он играл около матери, а рядом сидела кошка, и глаза у нее ярко светились. Мальчик схватил иголку и вздумал проколоть глаз животного, чтобы посмотреть, что там светится, но мать ударила его по руке: «Ах, ты! Вот как выколешь глаз кошке, сам потом без глаза останешься!»

Через много лет, уже монахом, старец вспомнил этот случай. Он пошел к скитскому колодцу, где был подвешен ковш с заостренной рукояткой. Другой монах, не заметив батюшки, поднял ковш так, что острие пришлось прямо против батюшкиного глаза, и лишь в последнее мгновение старцу удалось оттолкнуть острие. «Если бы я тогда кошке выколол глаз, и я был бы сейчас без глаза, – говорил он, – видно, всему этому надо было быть, чтобы напомнить моему недостоинству, как все в жизни от колыбели до могилы находится у Бога на самом строгом учете».

С матерью у Николая была самая глубокая душевная близость. Она была строга с ним, но больше действовала кротостью и умела тронуть его сердце. Одиннадцати лет устроила Николая в лавку купца Хамова и там к семнадцати годам он дослужился до младшего приказчика. Вырастал юноша тихим, богомольным, любящим чтение. Лицом он был очень красив, с румянцем нежным, как у девушки, с русыми кудрями, – так рассказывали старейшие оптинцы, помнившие его в молодости. О дальнейшей жизни своей он тогда не загадывал. Как стукнуло ему восемнадцать лет, старший приказчик Хамова задумал женить его на своей дочери, и хозяин этому сочувствовал. Девушка была очень хороша, и Николаю по сердцу. Даже через десять лет, вспоминая свою нареченную невесту, батюшка растроганно улыбался, а одной монашке, которую он очень ласково принимал, говорил: «Ты мне мою давнишнюю невесту напоминаешь».

В то время была в Ельце благочестивая старица, тогда уже почти столетняя – схимница Феоктиста, духовная дочь Свт. Тихона Задонского. К ней елецкие горожане ходили на совет. И хозяин посоветовал Николаю пойти к ней благословиться на брак. Схимница, когда он пришел, сказала ему: «Юноша, пойди в Оптину к Илариону, он тебе скажет, что делать». Перекрестила его и дала ему на дорогу чаю. Тот поцеловал ей руку и пошел к хозяину, – так и так, посылает меня матушка Феоктиста в Оптину. Хозяин – ничего, даже денег ему дал на дорогу. Простился Николай с невестой и ушел, и больше никогда в жизни им не пришлось увидеться.

Когда подошел к Оптиной, было лето, а летом кругом Оптиной красота несказанная. Все луга в цветах, среди лугов серебряная Жиздра, над ней ивы и дубы, а дальше, на том берегу, – сады монастырские и огромный Оптинский мачтовый лес. Монастырь белой стеной опоясан, по углам башни, а на каждой башне флюгер – ангел с трубой.

Пошел Николай в скит – народу множество – все к великому старцу Амвросию, и думает: «Какая красота здесь, Господи! Солнышко, ведь, тут с самой зари, и какие цветы! Словно в Раю!», – так вспоминал старец о своем первом впечатлении от Оптиной.

А как найти Илариона, не знает, и не знает даже, кто такой Иларион. Спросил он одного монаха, а тот улыбнулся на простоту его и говорит: «Хорошо, покажу тебе Илариона, только уж не знаю, тот ли это, что нужен тебе». И привел его к скитоначальнику преп. Илариону. Рассказал ему Николай о матушке Феоктисте, просил решения своей судьбы, а тот говорит: «Сам я ничего не могу сказать тебе, а пойди ты к батюшке Амвросию, и что он тебе скажет, так ты и сделай».

В то время народу к старцу Амвросию шло столько, что приема у него ждали неделями, но Николая старец принял сразу же и говорил с ним два часа. О чем была эта беседа старец о. Нектарий никому не открывал, но после нее Николай навсегда остался в скиту, и домой уже не возвращался ни на один день.

Увидев, однажды, в руках у посетителя книгу «Жизнеописание старца Илариона», батюшка сказал: «Я ему всем обязан. Он меня и принял в скит пятьдесят лет тому назад, когда я пришел, не имея, где главу приклонить. Круглый сирота, совершенно нищий, а братия тогда вся была – много образованных. И вот я был самым что ни на есть последним, – батюшка показал рукой от пола аршина полтора, чтобы сделать наглядным свое тогдашнее убожество и ничтожество, – а старец Иларион тогда уже проходил и знал путь земной, и путь небесный. Путь земной – это просто, а путь небесный…», – и батюшка не договорил.

Первое послушание, данное ему в Оптиной, было ходить за цветами, которые так ему полюбились, а потом назначено ему было пономарить. На этом послушании он часто опаздывал в церковь и ходил с красными опухшими, словно заспанными, глазами. Братия жаловались на него старцу Амвросию, а тот отвечал, как было у него в обычае, в рифму: «Подождите, Николка проспится, всем пригодится».

Стал он духовным сыном преп. Анатолия (Зерцалова), впоследствии скитоначальника, а на совет ходил к преп. Амвросию. В «Жизнеописании в Бозе почившего старца иеросхимонаха Амвросия», составленном архим. Агапитом, приводятся воспоминания преп. Нектария: «В скит я поступил в 1876 году. Через год после сего батюшка о. Амвросий благословил меня обращаться как к духовному отцу к начальнику скита, иеромонаху Анатолию, что и продолжалось до самой кончины последнего в 1894 году. К старцу же Амвросию я обращался лишь в редких и исключительных случаях. При всем этом я питал к нему великую любовь и веру. Бывало, придешь к нему, и он после нескольких слов моих обнаружит всю мою сердечную глубину, разрешит все недоумения, умиротворит и утешит. Попечительность и любовь ко мне, недостойному, со стороны старца нередко изумляли меня, ибо я сознавал, что их недостоин. На вопрос мой об этом духовный отец мой, иеромонах Анатолий, отвечал, что причиной сему – моя вера и любовь к старцу, и что, если он относится к другим не с такой любовью, как ко мне, то это происходит от недостатка в них веры и любви к старцу: как человек относится к старцу, так точно и старец относится к нему».

Дальше батюшка Нектарий вспоминает: «К сожалению, были среди братства некоторые, порицавшие старца. Приходилось мне иногда выслушивать дерзкие и безсмысленные речи таких людей, хотя я всегда старался защищать старца. Помню, что после одного из подобных разговоров, явился мне во сне духовный мой отец иеромонах Анатолий и грозно сказал: «Никто не имеет права обсуждать поступки старца, руководясь своим недомыслием и дерзостью. Старец за свои действия даст отчет Богу. Значения их мы не постигаем». Так преп. Нектарию объясняли духовные отцы и учителя высокое значение и духовные законы старчества.

Поступив в скит в 1876 году, преп. Нектарий получил мантию в 1887 году. Было это для него великой радостью. Он вспоминал в старости: «Целый год после этого я словно крылышки за плечами чувствовал». О постриге он говорил одной монастырской послушнице: «Когда ты поступила в монастырь, ты давала обещание Господу, и Господь все принял и записал все твои обещания. И ты получила монашество. А это только обряд монастырский. И когда ты будешь жить по-монашески, то все получишь в будущей жизни, а когда ты получишь мантию, а жить по-монашески не будешь, с тебя в будущей жизни ее снимут». Мать А., слушавшая это поучение, говорит батюшке: «Я очень плохо живу». А он в ответ: «Когда учатся хоть какому искусству, то всегда сначала портят, а потом уже начинают делать хорошо. Ты скорбишь, что у тебя ничего не выходит. Так вот, матушка, когда Господь сподобит тебя ангельского образа, тогда благодать тебя во всем укрепит». Мать А. возражает: «Батюшка, ведь вы только что говорили, что не нужно стремиться к мантии». – «Матушка, таков духовный закон: не нужно ни проситься, ни отказываться».

Монашество он ставил очень высоко. Оптинскому рясофорному монаху о. Я. (впоследствии о. Георгий) он говорил: «У тебя три страха: первый страх отречения от монашества бояться; второй страх – начальства бояться; третий страх – молодости своей бояться. Какого же страха надо тебе больше всего бояться? Я тебе заповедую монашество больше всего хранить. Если тебе револьвер приставят, и то монашества не отрекайся».

И преп. Амвросий, и преп. Анатолий вели о. Нектария строго истинным монашеским путем. Преп. Нектарий так рассказывал о том старческом окормлении: «Вот, некоторые ропщут на старца, что он в положение не входит, не принимает, а не обернутся на себя и не подумают: а не грешны ли мы? Может быть, старец потому меня не принимает, что ждет моего покаяния и испытывает? Вот я, грешный, о себе скажу. Бывало, приду я к батюшке о. Амвросию, а тот мне: «Ты чего без дела ходишь? Сидел бы в своей келлии, да молился!» Больно мне станет, но я не ропщу, а иду к духовному отцу своему батюшке Анатолию. А тот грозно встречает меня: «Ты чего без дела шатаешься? Празднословить пришел?». Так и уйду я в келлию. А там у меня большой во весь рост образ Спасителя; бывало, упаду я перед Ним и всю ночь плачу: «Господи, какой же я великий грешник, если и старцы меня не принимают!».

Однажды старца спросили, не возмущался ли он против своих учителей. Тот ответил: «Нет! Мне это и в голову не могло прийти. Только раз провинился я чем-то и прислали меня к старцу Амвросию на вразумление. А у того палочка была. Как провинишься, он и побьет (не так, как я вас!). А я, конечно, не хочу, чтобы меня били. Как увидел, что старец за палку берется, я бежать, а потом прощения просил».

Про преп. Анатолия (Зерцалова) старец рассказывал: «Я к нему двадцать лет относился и был самым последним сыном и учеником, о чем и сейчас плачу». И, обращаясь к посетительнице, прибавил: «Так вот, матушка, если хочешь быть монашенкой, так и ты считай себя последней дочерью и плохой ученицей. Нужно всегда думать о себе, что находишься в новоначалии».

Преп. Нектарий был строг, проникновенен и своеобразен. Он испытывал сердца приходящих к нему, давал им не столько утешение, сколько путь подвига, он смирял и ставил человека перед духовными трудностями, не боясь и не жалея его малой человеческой жалостью, потому что верил в достоинство и разумение души и великую силу благодати, помогающей ищущему правды. Основными чертами преп. Нектария были смирение и мудрость. И свет его был, как светлый меч, рассекающий душу. К каждому человеку он походил лично, индивидуально, с особой мерой, и говорил: «Нельзя требовать от мухи, чтобы она делала дело пчелы. Каждому человеку надо давать по его мерке. Нельзя всем одинаково».


Страница 1 из 5 | Следующая страница

 

 

 

© 2005-2018   Оптина пустынь - живая летопись