на главнуюгде находится?как доехать?просьба помолитьсяпожертвования

Житие убиенного на Пасху инока Трофима (Татарникова)


Убиенный на Пасху инок Трофим (Татарников)

Оптинский инок Трофим ( в миру Леонид Иванович Татарников) родился в поселке Даган Тулунского района Иркутской области. По церквоному календарю день его рождения пришелся на 22 января, а по гражданскому на 4 февраля 1954 года – день памяти святого апостола Тимофея.

 

Прадед его по материнской линии, Кузьма Захарович, глубоко верующий человек, служил когда-то в Москве при дворе Его Императорского величества, ныне прославленного страстотерпца Николая Второго. После событий 17 года, спасаясь от голода и преследований советской власти. Он был вынужден вместе с семьей уехать сначала в Белоруссию, а затем в Сибирь.

 

В поселке Даган, где родился будущий оптинской инок Трофим, было всего несколько домов. В одной из них и проживали его родители – Иван Николаевич и Нина Андреевна Татарниковы. Окруженные густым сосновым лесом, дома походили на скитские келлии отшельников. Здесь-то и прошли детские годы инока Трофима, которые в последствии часто вспоминал о далеком родном крае, всею душою молясь за близких его сердцу односельчан.

 

Еще от утробы матери начал войну против богоизбранного младенца враг спасения рода человеческого. А происходило это следующим образом.

После замужества 20 летняя Нина стала жить в семье мужа. Свекровь, по научению вражию, невзлюбила ее и всячески старалась досадить ей возложив на молодую невестку все самые тяжелые домашние дела. Будучи уже непраздной, Нина трудилась с самого утра до поздней ночи, выполняя не легкую даже для крепких мужчин работу, слыша при этом лишь бранные слова и незаслуженные упреки. От постоянного переутомления бедная женщина вскоре дошла до отчаяния. Ее все чаще и чаще стали посещать навязчивые мысли о том, что только наложив на себя руки она избавится от тяжких непосильных трудов и лютований свекрови.

 

О, как коварно входит в душу обманщик-диавол! Пытаясь уловить в вечную погибель душу женщины, носивший во чреве будущего мученика Христова, он представлял положение безысходным и пытался убедить Нину, что только оставив этот видимый мир освободиться она от навалившихся бед и достигнет покоя. Она не понимала, что невозможно безсмертной душе обрести покой прежде, чем перестанет она роптать и предаст себя воле милосердного Бога. Незнала и того, что в жизни ничего не бывает случайного, и находящие на нас скорби попускается лишь для нашей же пользы, и во все происходящие с нами есть предивный Помысел Божий. Бог так заботится о нас, что без Его святой воли даже волос с головы нашей не пропадет (Ср.:Лк.2, 18 ). Не понимая, что душу, самовольно лишившую себя жизни, ожидает страшное нескончаемая мука, молодая женщина уже готова была исполнить свой замысел. Но милосердный Господь отвел беду и вложил в ее сердце желание помолиться. Нина горячо и слезно взмолилась: «Господи, что же я затеяла? Грех-то какой! Прости меня и укрепи в терпении». И враг был посрамлен: помышления бесовские отступили, и душа будущей матери обрела благодатный покой.

 

Вскоре после рождения сына Ивана Татарникова призвали на военную службу, а Нина с ребенком переехала к своей маме, где жила до возвращения мужа. Много хлопот доставлял новорожденный младенец своим близким. Он непрестанно плакал. Но когда малыша окрестили, то, на удивление всем мальчик сразу плакать перестал. Во святом крещении его назвали Леонидом, в честь мученика Леонида, некогда пострадавшего в Коринфе.

 

Ленечка рос веселым и смышленым. Иногда вместе с другими мальчишками он озорничал, предаваясь беззаботным детским шалостям, но отец строго наказывал его за это.

 

Детей у Татарниковых было пятеро: три сына и две дочери. Родители с детства приучали их к труду, так что каждый имел свои посильные обязанности: кто воду носил, кто в коровнике навоз чистил, кто дрова колол, кто полы мыл. Словом, скучать было некогда. Лене, как самому старшему, работы всегда доставалось больше, но он старался поскорее управиться со своими делами и спешил на помощь меньшим братьям и сестренкам. Особенно часто помогал самой маленькой – Леночке. Мама однажды приметила это и сказала ему:

 

– Сынок, пусть Лена сама свою работу делает. А то вырастит она ленивой, кто же тогда ее, лентяйку, замуж возьмет?

Леня посмотрел на маму своими светлыми глазенками и простодушно сказал:

– Да ты небезпокойся, мамочка. Ты посмотри, какая у нас хорошая и красивая. Кто-нибудь да возьмет обязательно.

Нина Андреевна улыбнулась, ласково обняла сынишку и погладила по белокурой головке.

Во время летних каникул Леня целые дни пас деревенских коров. Хотя зарплата была не большой, но все же какое-то подспорье для многодетной семьи. Пастух был очень строгий и часто бранил молодого подпаска, но тот нисколько не обижался. Однажды председатель колхоза встретил Нину Андреевну и говорит ей:

– Ты что же это, Андреевна, своего Леньку-то на растерзание отдала? Сегодня проезжал мимо пастбища. Слышу, пастух его ругает, да так шибко, что даже заступиться пришлось.

Обезпокоенная мать поспешила на пастбище. Когда она вышла за деревню, стадо уже возвращалось с поля. А позади, верхом на лошади, ехал, весело распевая ее сын.

– Сынок, -- говорит Нина Андреевна, -- пойдем домой. Не надо тебе больше пасти коров. Проживем как-нибудь и так.

– А почему? – спрашивает Леня.

– Да люди говорят, что тебя пастух сильно обижает.

– Нет, – горячо вступился за обидчика Ленька, -- он очень хороший! – И стал упрашивать маму, чтобы та позволила ему не оставлять работу.

– Ну, как знаешь, сынок, так и поступай, -- ответила Нина Андреевна, – ты у меня уже большой.

И Леня продолжал пасти коров до самой осени. Так еще в детстве проявлял он терпение, не осуждал обидчика и покрывал любовью его немощи.

Осенью Татарниковы всей семьей ходили в лес по грибы и ягоды, которые потом сдавали в сельпо, а на вырученные деньги покупали детям все необходимое для школы. Часто Леня просил маму купить ему какую-нибудь интересную книгу. Он любил читать, хотя целые дни проводил в трудах и на книги оставалось только ночное время. Мама сердилась на него за это.

– Что толку в этих книжках, -- в простоте говорила она, – в них одни только мечтания. Лучше отдохни, сынок, поспи. А то ведь завтра много работы.

– Мам, да я не устал, – бодро отвечал Леня, – можно я еще немножечко почитаю? Если бы ты знала, как интересно!

Взрослея, Леня все чаще стал задумываться о смысле человеческой жизни. Он не отрицал существования Бога, но настоящей веры в Него еще не имел. Да это и понятно: ведь настоящая вера рождается только тогда, когда в душе появляется искренняя молитва к Богу. Тогда уже не требуется человеку никаких доказательств и фактов, потому что опытно знает душа и чувствует сердце близость Всемогущего Бога, изливающего Свое милосердие на любящих Его и исполняющих заповеди Его. И тогда человек начинает жить и делать все ради Христа. Так обратившему взор свой на солнце уже не надобно доказательств существования этого могучего светила, потому что излучаемые свет и тепло сами свидетельствуют о бытии солнца.

Подобное же произошло в свое время и с душой Леонида, которая, узрев в своем сердце Христа, уже не могла более сомневаться. Ибо, пребывая в лучах Божественного света, она согревалась теплом Его неописуемой любви и обретала неизреченную благодать в Духе Святом. Но о том, как это происходило, мы расскажем немного позже. Упомянем лишь, что не сразу, а только придя уже в совершенные лета обрел будущий мученик истинную веру в Бога.

 

На пути к истине

После окончания школы родители отдали Леонида в железнодорожное училище, где он получил профессию машиниста мотовоза. Любознательному юноше нравилось путешествовать и, успешно окончив училище, он с радостью стал работать по специальности.

– Уходящая вдаль железная дорога, – вспоминал он, уже будучи иноком, – напоминала о быстротечности нашей земной жизни. «Необходимо почаще включать тормоза возле храма и исповедовать грехи свои, – писал он родным, – мир идет в погибель и надо успеть покаяться...»

 

Но в те годы Леня еще и не ведал, что есть на свете покаяние. Соблазны мира манили его со всех сторон, однако не смогли увлечь. Возможно, по молитвам его глубоко верующей бабушки Марии, а может быть еще по какой-либо неведомой нам причине, незримый Промысл Божий хранил будущего инока в сердечной простоте и незлобии.

«Однажды Леня сел завтракать, – вспоминала Нина Андреевна, – я посмотрела, а у него на лице несколько свежих порезов.

 

– Сынок, что это с тобой?

– А что со мной? – удивился он.

– Откуда это у тебя кровь?

– А, кровь, – засмущался Леня, и с важным видом взрослого мужчины сказал: – да это я так, мам, брился.

Я посмеялась тогда, а потом, когда заметила, что как ни возьмется он за бритье – обязательно порежется, – подумала: не желает видно Господь, чтобы сынок мой бороду брил: на Руси ведь мужчины испокон веку бороды не брили».

 

У Лени было много друзей. Всегда находчивый и жизнерадостный, он был всеобщим любимцем. Ни одно семейное торжество в поселке не обходилось без его участия. Но, несмотря на кажущуюся беззаботность, Леня выделялся среди сверстников какой-то особой внутренней серьезностью. Глубокие задумчивые глаза его смотрели, казалось, куда-то в вечность.

 

Весной 1972 года Леонида призвали в армию. Службу проходил он в Читинской области, в танковых войсках. По окончании срока службы вернулся домой и устроился на работу в Сахалинское рыболовство.

 

Траулер, на котором он ходил в плавание, возвращался в родной порт лишь спустя полгода. Плавая в Охотском море, он останавливался в заграничных портах, где Леня покупал для своих домашних множество гостинцев. Бывало, вернется домой радостный, в руке чемодан, а за плечами большой мешок. Всех обнимет, поцелует и скажет:

 

– Ну, а теперь разбирайте гостинцы! – и выложит все содержимое мешка посреди комнаты. А там – чего только нет: и игрушки, и одежда добротная, и обувь. Дети с шумом налетят и начинают разбирать подарки. А Леня стоит в сторонке и радуется, глядя на них. Маме дарил платки красивые, один другого лучше, а братишкам и сестренкам подарки были по их желанию. Выведает заранее, кому чего хочется, и в следущий раз обязательно привезет. А оставшиеся деньги, все до копеечки, матери отдаст.

Однажды Нина Андреевна сказала ему:

– Сынок, что же это ты подарки всем привез, а себе ничего не оставил?

– А мне, мам, ничего и не надо, – улыбаясь, ответил он, – для меня лучший подарок – это ваша радость.

 

Имея приличный заработок, Леня не пристращался ни к деньгам, ни к вещам.

 

Искренне заботясь о родных, он совершенно не безпокоился о своем собственном благополучии и себе покупал только самое необходимое. А иногда, видя чью-либо нужду, отдавал, не задумываясь, и последнее.

 

Искренне заботясь о родных, он совершенно не безпокоился о своем собственном благополучии и себе покупал только самое необходимое. А иногда, видя чью-либо нужду, отдавал, не задумываясь, и последнее.

 

Как-то привез себе Леня кожаную куртку, немного походил в ней, а когда кто-то попросил ее поносить, то дал, а потом и совсем подарил. Нина Андреевна, увидев, что сын ходит без куртки, спрашивает:

– Сынок, ты куда куртку подевал? В чем же теперь ходить-то будешь?

– Небезпокойся, мама, – спокойно ответил Леонид, – обойдусь без нее. Там она нужнее. Вот, Бог даст, заработаю денег и куплю другую.

 

«Любостяжание отягчает сердце печалью, а милосердие радует душу. Кто вкусит сей сладости, тот никогда не захочет быть скупым и готов будет отдать все, что имеет, – говорил как-то Леня, будучи уже иноком. – Ибо лучше оказаться нагим, чем без благодати Божией. Она ведь так душу греет».

 

Пять лет ходил Леонид в плавание. Дни проводил в трудах, а по вечерам выходил на палубу и подолгу смотрел на таинственную морскую гладь, любуясь ее неописуемой красотой. «Какой же все-таки удивительный и загадочный мир скрывается под толщей голубовато-зеленой воды!» – думал Леня, еще не разумея, что осознавание величия творения приводит к познанию Творца. Однако оно непостижимо для человека во всей своей полноте – лишь вера в Бога, так премудро устроившего такое великолепие, может приоткрыть эту тайну.

 

Дивная красота морского пейзажа побудила Леню заняться художественной фотографией. Он даже стал сотрудничать в местной газете в качестве фотокорреспондента.

 

Интересы его были разнообразны: Леня собирал библиотеку из редких книг, много читал; способный и трудолюбивый, он никогда не скучал – занимался в яхт-клубе, танцевал в народном ансамбле, но эти увлечения создавали в душе будущего инока какой-то суетный водоворот, внося в нее непонятное смятение и внутреннее безпокойство. И никак не мог обрести он тишины сердца, которую давно искал, не зная еще, что не имея в себе Христа, обрести желанный покой невозможно.

 

Ибо как рыба, оказавшаяся на суше, бьется и не может успокоиться, пока не будет брошена снова в воду, так и душа человека не может обрести мира и благости сердечной без твердой веры и упования на Господа. Ведь мир души есть плод духовный, рождаемый от любви к Богу и ближним.

 

Как-то, размышляя о жизни земной, Леня вдруг ясно понял, что самое главное для человека – научиться по-настоящему любить людей, потому что истинная любовь не ищет своей выгоды, но всегда жертвенна и во всем желает быть полезной не себе, но ближнему своему.

 

Задумываясь о дальнейшей своей жизни, он желал теперь устроить ее так, чтобы принести как можно больше пользы людям. У него возникла мысль: «А что, если мне стать сапожником? Ведь всем людям нужна обувь. Может быть, делая хорошие и удобные туфли и сапоги, я смогу доставлять людям радость».

 

Леонид стал обучаться сапожному ремеслу и вскоре устроился на работу в ремонтную мастерскую. Отличаясь особым усердием и прилежанием, он быстро сделался прекрасным мастером.

 

Первой его работой были теплые сапоги для любимой мамочки. Сапожки получились на диво нарядные, красивые и прочные.

Вскоре жители поселка потянулись к новому мастеру, потому как делал он обувь всегда на совесть, был дружелюбен и приветлив. К тому же цену никогда не назначал, – сколько дадут. А иногда, видя что заказчик человек бедный, и вовсе не брал платы. Сначала все было хорошо: на работе Леонида уважали. Он никогда не отказывался помочь ближнему, и если кто-либо из коллег просил его что-нибудь сделать, то он тут же бросал свою работу и спешил на помощь. Но вскоре коварный враг, ненавидящий добрые дела, стал чинить козни трудолюбивому мастеру и посеял в сердцах соработников зависть: им не нравилось, что люди чаще обращаются к мастеру Татарникову, чем к ним. И однажды они заявили ему:

 

– Давай-ка ты, брат, уходи от нас по-хорошему. Ты что, хочешь нас заработка лишить? Зачем так качественно обувь ремонтируешь? Не понимаешь разве, что делать нужно так, чтобы заказчик через некоторое время снова к нам обращался, а иначе мы без работы останемся!

Леонид конечно же не мог делать так, как они предлагали, потому что не по совести это, но спорить с ними не стал и ушел из сапожной мастерской.

Вскоре он устроился на ферму скотником, в ночную смену. «Буду ухаживать за коровами, – думал Леня, – здесь и польза есть, и людям соблазна не будет». Работал как всегда на совесть, с усердием. Доярки хвалили Леонида, а нерадивым скотникам других смен выговаривали:

– У нашего Лени коровы всегда чистые, потому что он следит за ними, а вы всю ночь спите и лишний раз ленитесь даже пойти посмотреть.

 

Тогда скотники обратились к Леониду:

 

– Знаешь, брат, ты давай того, не выпячивайся. Будь как все. А то мы, понимаешь, сколько лет тут работаем, а ты пришел – без году неделя – и уже в передовики рвешься!

 

Будущий инок вынужден был и эту работу оставить. Делать ее плохо он не мог, а продолжать трудиться с усердием – означало еще более озлоблять своих сменщиков.

 

Спустя некоторое время устроился Леонид в пожарную охрану. «Буду спасать людей от пожара, – радовался он, – здесь-то уж не будет неприятностей». Но и в пожарной охране не обошлось без искушений. Там стали смеяться над его искренним желанием бежать на помощь каждому нуждающемуся.

 

– Пожарник спит – страна богатеет, – подшучивали над ним сотрудники, – ты лучше ляг, поспи, и все пройдет».

Леонид терпеливо переносил насмешки. Привычка никого не винить в случившемся охраняла его от греха осуждения ближних и научала соблюдать совесть в чистоте. Он чувствовал сердцем, что совесть дана нам для осуждения своих поступков, но отнюдь не чужих. И хотя в то время Леня еще не познал истинной православной веры, но совесть, этот голос Божий, постепенно вел возлюбленного избранника Христова к вечной славе, выводил из темницы безбожного мира, чтобы показать ему великую Премудрость Божию в деле спасения душ человеческих, чтобы просветить его сердце любовью и истиной.

 

Через некоторое время он все же решил уйти из пожарки. Начальник даже домой приходил, уговаривал, звал обратно, но Леня не пошел: у него созрело желание уехать на Алтай, в Бийск, где жил его дядя.

 

В Бийске начался новый этап в его жизни. Поначалу он часто навещал дядю и его семью, а потом стал заезжать к ним все реже и реже. Дядя недоумевал. Но каково же было его удивление, когда в один из воскресных дней, придя с семьей на службу в городской Кафедральный собор, он вдруг увидел там Леонида, облаченного в стихарь и помогающего священнику. Оказалось, что Леня поселился в селе Шубенка, недалеко от Бийска, устроился там на работу, а по воскресным и праздничным дням приезжал в Кафедральный собор на службу. Батюшка приметил Леонида и благословил прислуживать в алтаре.

 

Легко исполнял свои обязанности новый пономарь. Он благоговейно принимал дымящееся кадило от священника, подобно воину-знаменосцу выходил со свечой, пламенея любовью ко светоносному Иисусу Христу. И, постепенно соединяясь воедино с Неприступным Светом, сам впоследствии стал светильником жизни во Христе.

 

Он опытно познал, что не трудна, но приятна и сладостна добродетель, и не тяжки заповеди Христовы для тех, кто всегда искренне и сердечно любит и за все благодарит Господа.

 

В Шубенке был храм, который использовался не по назначению. Многие жители села просили вернуть его Православной Церкви, но местные власти препятствовали этому.

 

Леонид стал одним из активных участников нелегкого, но правого дела: он вместе с другими верующими ходил по домам, собирая подписи, ездил в Бийск с письмом к городским властям. Закосневшие в зле богопротивники даже угрожали ему и требовали уехать из Шубенки, но он нисколько не боялся угроз и продолжал добиваться открытия храма. К сожалению, несмотря на все старания верующих, местные власти храм так и не вернули.

 

– Ничего, – успокаивал их Леонид, – видно, надо потерпеть немного. Слава Богу за все.

 

Однажды, открыв Евангелие, будущий мученик прочитал слова Христа Спасителя: В мире скорбни будете: но дерзайте, (яко) Аз победих мир (Ин. 16, 33). В детстве он любил читать книги о правде, мужестве и верности и проникался желанием подвигов. Теперь, читая Святое Евангелие, которое освещало всю его прожитую жизнь и указывало путь ко спасению, Леонид начинал понимать, что истина – в любви к Богу, а страдание за нее и есть подвиг и великая радость.

 

Кто терпит искушения, тот венчается как исповедник пред Престолом Христовым, а кто ропщет в напастях, негодует в приключившейся скорби и унывает, тот впал в прелесть и не имеет упования. Богу нужно наше стремление и желание добродетели, а все остальное – в Его власти.

 

Леня очень любил свою маму, братьев и сестер, а также всех окружавших его людей. Все для него были родными. С пожилыми людьми будущий инок был приветлив и почтителен. При встрече кланялся и заботливо спрашивал:

 

– Как ваше здоровье?

А когда он ехал в автобусе, то места старался не занимать и почти всегда ехал стоя.

– Садись, Ленька, посиди, – говорили ему.

– Cпасибо, я постою, – отвечал он. – Пусть лучше люди постарше меня садятся.

 

Для детей Леня был лучшим другом. Всегда, бывало, расскажет что-нибудь интересное, придумает какую-нибудь веселую безобидную игру, а если увидит, что слабого обижают, то обязательно заступится.

 

О семейной жизни Леонид как-то не задумывался. На вопрос о том, когда он собирается жениться, Леня отвечал, улыбаясь:

– А вот меньшую сестренку замуж отдам, тогда и о себе подумаю.

 

Простодушие и ласковое обращение привлекало к нему людей. Всех знакомых девушек Леня ласково называл сестренками. Некоторым девчонкам он нравился, но будущий инок как-то не желал иметь с ними иных отношений, кроме дружеских. Иногда, общаясь попросту, шутя и рассказывая интересные истории, он невольно привлекал к себе их внимание, чем вызывал ревность других парней. Они даже пытались побить Леню, но Господь хранил его, и после таких столкновений он оставался целым и невредимым. Имея большую физическую силу, он никогда не дрался, а лишь уклонялся от ударов нападающих на него и незлобиво подшучивал:

 

– Эх вы, драться не умеете, так и не лезьте!

 

И действительно, ни одной ссадины, ни одного синяка не оставалось у него после таких нападений.

Никто так не красив душою, как человек, имеющий простой и незлобивый нрав. «Как легко и спокойно чувствовали мы себя рядом с таким безхитростным человеком, – вспоминали потом Оптинские монахи, – кроткая улыбка и тихий, подобный весеннему теплому ветерку голос Леонида так умиляли сердце, что возникало желание слушать его до безконечности.

Живя в миру, Леонид порою не мог отказать ближним даже тогда, когда это по всей видимости и стоило бы сделать. Однажды на работе к нему подошел инструктор по спорту и говорит:

 

– Слушай, друг, выручай. Завтра в районе соревнования по боксу и нужно представить одного участника, а к сожалению боксеров у нас нет. Ты не мог бы поучаствовать?

 

Леня согласился.

 

– Как же не помочь, – рассудил он, не думая о последствиях, – надо, так надо.

 

Накануне вечером он попрыгал в спортзале возле груши, постучал в нее кулаками и на следующий день поехал на соревнования. Соперник ему попался подготовленный, кажется, кандидат в мастера спорта по боксу, и Лене пришлось туговато. Приехал он домой весь побитый, но радостный.

 

– Хоть победы не одержал, – говорил он, – но зато товарищей выручил.

 

Некоторые тогда смеялись над его поступком, а многие стали уважать за мужество.

 

Леня никого не осуждал, никого ни в чем не подозревал и не укорял, не думал о ком-либо худо, но доверял всем в простоте, без всякого сомнения. А ведь в простых сердцах почивает Сам Господь. Разве не простых рыбарей избрал Бог для проповеди? Разве не им Он вручил всю премудрость Божественного учения, чтобы, взирая на это, все люди были мудры на добро и просты на зло (Рим.16, 19).

 

Лицо Лени то и дело озарялось. С ним каждый человек обретал спокойствие, исполняясь благодатного умиления.

 

В Бийске он начал вести дневник, в который записывал понравившиеся ему святоотеческие поучения. Особое место занимала в нем тема Страшного Суда и прохождение душой мытарств после смерти. Леонид искал для себя самое важое, что могло бы спасти душу. И понял, что в деле спасения главное – это любовь и молитва. Ревнуйте о дарах больших, – говорит Апостол, – и я покажу вам путь еще превосходнейший (1 Кор. 12, 31). А истинный путь – это любовь к Богу.

 

– Кто любит истину, тот становится другом Божиим, – говорил будущий инок. – Надобно позаботиться приобрести любовь к молитве, трезвенный ум, бодренную мысль, чистую совесть, всегдашнее воздержание, усердный пост, нелицемерную любовь, истинную чистоту, нескверное целомудрие, нельстивое смирение.*

 

Однажды в мае 1990 года, Леонид вместе со своим другом шли вечером в бийский Кафедральный собор на Всенощное бдение праздника Пресвятой Троицы. Леня был задумчив и молчалив. Вдруг он увидел что-то, сверкающее в траве. Будущий мученик поспешил приблизиться к неизвестному предмету и замер: это была икона Пресвятой Троицы необычайной красоты: три светлых Ангела в белых одеждах, словно живые, смотрели на него. В трепете Леонид упал пред иконой на колени и воскликнул:

– О, Господи, неужели это смерть моя?!

 

Что означали эти слова? – Может быть, он увидел в этом предзнаменование своего монашеского пути, а может быть Господь открыл ему день мученической кончины – то утро 18 апреля 1993 года и тот последний Пасхальный звон, перенесший в райские обители трех убиенных монахов, трех Ангелов, которые убелили одежды свои Кровию Агнца (Откр. 7, 14).

Страница 1 из 4 | Следующая страница

 

 

 

© 2005-2018   Оптина пустынь - живая летопись